С.Е.КОСЕНКОВ. Жизнь и творчество (часть 15)

19

С конца восьмидесятых годов художественная жизнь в Кирове заметно активи- зировалась. С 29 ноября 1991 года начала работу очередная выставка кировских художников. В ней приняли участие тринадцать авторов: Д.Асеев, И.Демидов, В.Василенко, А.Зорюков, Е.Ермилов, В.Казаринов, Е.Никитин, А.Шатов, Ф.Варлахов, А.Семин, В.Тищенко, В.Егоров и, конечно С.Косенков.
«Знамя труда» за 28 января 1992 года писала: «Возраст и болезни не дают в полной мере отдаться творчеству старейшему кировскому художнику С.Косенкову. Вместе с тем Степан Епифанович не думает сдаваться, ведь искусство помогает ему стойко переносить тяготы жизни. На нынешнюю выставку художник представил всего лишь одно полотно «Лесной ручей», выполненное в зеленоватой цветовой гамме и воспевающее поэтическую душу родной природы».
Хотел Степан Епифанович в декабре 1991 года приехать в Киров, посмотреть выставку, да подскочило давление до 200, не смог.
С начала девяностых годов из-за болезней Косенков работал с большим трудом и совсем немного. Он всегда помногу раз переделывал отдельные свои работы, пытаясь довести до совершенства. А теперь переделывать стал практически каждую, многие, не доводя до завершения, уничтожал, сдирая краски с холста. Он и раньше так поступал, а в девяностых стал уничтожать чуть ли не каждую вторую.
24 февраля 1991 года он пишет в письме: «…Насчет живописи пока похвалиться нечем. Начатых штук двадцать, но над ними надо работать, а я заканчивать не могу, или совсем испорчу или получится не так, как было начато, а совсем по-другому».
Письмо от 15 апреля 1994 года. «Вчера днем начал было заканчивать «Вечер», написал было уже полностью. Но… Присмотрелся, показалось, что-то не то. Короче говоря, не понравилось, взял и счистил. Вот так я теперь работаю, только краски перевожу. Работаю себе в убыток. Но, как говорится, искусство требует жертв».
Возникают сомнения о необходимости искусства вообще. 11 мая 1994 года пишет: «…а нужно ли искусство вообще? А если нужно, то кому? Я уверен, что миллионам людей оно не нужно. Точнее, они просто равнодушны к этому искусству. Конечно, художники, наверное, будут до конца мира. Но что они будут создавать, или, как Малевич, какой-то там квадрат… или какую-нибудь другую чертовщину».
В девяностых годах, хоть и с трудом, и в небольшом количестве, но новые работы все же появляются. Есть спрос, все работы находят покупателя. В августе 1992 года к нему приехали два турка, работавшие в тогда в Шайковке, купили несколько пейзажей. Остались очень довольны.
Однажды сын Александр предложил попробовать продавать картины через московские салоны, там цены выше, а лишняя копейка в семье не помешает. Не получилось. Из письма 1993 года: «Александр понес картины в салон в Москве, но там не взяли, мол, художник из провинции, для нас неизвестный, а к нам приносят на продажу известные художники. Посоветовали идти продавать с рук на улице».
Менеджеры из салонов в живописи, конечно же, не разбираются, поэтому торгуют не высоким искусством, а раскрученными именами. Такие теперь времена, ценится имя, а не картина. Имена же «делаются» по-разному. Например, так. Известный в наши дни московский художник Никас Сафронов однажды, прихватив с собой (зачем?) портрет президента страны своей работы (в профессиональном плане очень бездарный, как и все остальные работы этого «мастера»), направился в один из ночных клубов. В клубе ему захотелось потанцевать с стриптизершей. Та начала его раздевать. Видимо, раздела полностью, так как бедному Никасу пришлось прикрываться портретом президента. В клубе «случайно» оказались журналисты и назавтра вся «желтая» пресса раструбила эту историю на всю страну. Даже «Аргументы и факты» коротко упомянули об этом. Несколько подобных поступков, и имя уже на слуху. Такими методами в наше время многие художники в Москве и других крупных городах делают себе имя. Известное имя привлекает и неважно, как оно заработано. Люди, покупающие искусство, но мало в нем понимающие, естественно, предпочитают покупать работы «известных» художников. Главное, известное имя, качество работы где-то на заднем плане.
В девятнадцатом веке было иначе. Если художник пишет хорошие картины, тогда у него появляется имя. Если картины плохие, его имя никого не интересует, не поможет никакой имидж.
Пример из второй половины девятнадцатого века. Двадцатилетний парень, незаконнорожденный, из бедной семьи, не имеет художественного образования. Но имеет талант к живописи. Пишет изумительные пейзажи, которыми восхищаются такие профессионалы, как Крамской и Репин. Картины его покупает Третьяков, а также особы царской фамилии. Никого не интересует его происхождение, образование и т.д. Всех интересуют только картины. Картины и создали ему имя, которое знает каждый, кто хоть немного интересуется живописью. Его имя Федор Васильев, гениальный мальчик, как называл его Крамской.
Было так, теперь по-другому.
То время было временем Косенкова. Если бы он жил тогда, то теперь он был бы известен если не как Шишкин и Левитан, то, как Каменев и Боголюбов, к примеру, точно. Я в этом уверен.
Время, в которое жил Косенков, было для художника даже хуже, чем наши дни, конец ХХ - начало ХХI века. В его время, до середины 80-х годов ХХ века, продажа картин, если художник не член союза художников, считалась предпринимательством, а предпринимательство было уголовно наказуемым. Писать картины, естественно, не запрещалось, но продавать было нежелательно. Дважды в те годы к Косенкову домой приходили налоговые инспекторы из Кирова (по доносу «доброжелателя», дескать, имеет нетрудовые доходы), советовали «прикрыть лавочку». Во время их второго визита он не выдержал и высказал все, что думает по этому поводу. Пригрозил написать в центральные газеты, если не перестанут его преследовать. После этого они больше не появлялись. Вряд ли испугались, скорее, просто решили оставить в покое инвалида войны, который зарабатывает небольшие деньги хотя и незаконным, по советским меркам, но честным способом, и видя, что он на этом нисколько не разбогател.
Так было до середины восьмидесятых годов. Позже, когда многое изменилось для художников в лучшую сторону, и можно было спокойно работать и безбоязненно продавать свои работы, у Косенкова уже не стало здоровья.
Справедливости ради о московских салонах надо сказать, что не все они принимали работы только известных художников. Немало и таких, где принимали работы не за имена, а за хорошее качество. Александру просто не повезло, он попал не в тот салон.

Продолжение следует...