Всё на продажу

Россия летит в пропасть

№47 (30834) 30 апреля — 6 мая 2019 года

2 ПОЛОСА

Автор: Беседу вела Татьяна ОФИЦЕРОВА.

Борьба с коррупцией в России недавно отметилась новым делом, ход которого и на этот раз привычно вершится под знаком кривой ухмылки Фемиды.

ПРЕСНЕНСКИЙ суд Москвы удовлетворил ходатайство следственных органов и избрал в отношении бывшего старшего следователя по особо важным делам (!) Следственного управления по Центральному административному округу г. Москвы 23-летней (!) Марии Слёзкиной меру пресечения в виде заключения под стражу заочно. Экс-блюститель закона, обвиняемая в получении взятки в особо крупном размере, успела скрыться за границу. Сейчас она в международном розыске.

А погорела гражданка Слёзкина на вымогательстве взятки у мурманского рыбопромышленника Юрия Тузова, которому правоохранительница посулила за 2 миллиона евро заменить содержание в СИЗО, куда тот угодил тоже за вымогательство, но уже отягощённое похищением человека, на домашний арест. На этом юридическая карьера М. Слёзкиной, не успев, по сути, и начаться (если не считать прыжка в «дамки» на должность старшего следователя), похоже, закончилась.

С вопроса о том, как происходит по-настоящему профессиональный рост, когда не мзда и не должность ведут человека по карьерной лестнице, а опыт и профессиональная честь, и начался наш разговор с Почётным работником Прокуратуры РФ и Почётным сотрудником Следственного комитета РФ, первым заместителем председателя Комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Юрием СИНЕЛЬЩИКОВЫМ.

— Юрий Петрович, дефицит профессиональных кадров — это сегодня общая беда всех органов власти и, к сожалению, силовых ведомств тоже, о чём красноречиво свидетельствует пример «молодой да ранней» госпожи Слёзкиной. Какие ступеньки профессионального роста должен был пройти следователь в советские годы?

— Могу рассказать на своём примере. Окончив Харьковский юридический институт, пришёл в районную прокуратуру на должность стажёра. Чем занимался? Помогал помощнику прокурора, следователю, проводил отдельные процессуальные действия, но самостоятельно принимать решения не имел права. Стажёром надо было отработать год, потом этот срок сократили до полугода. И только после этого молодой специалист, если аттестационная комиссия сочтёт его достойным, мог стать следователем.

Конечно, ни о каком старшем следователе речь не шла. Такая должность была только в областных аппаратах силовых ведомств, в районных — в исключительных случаях. Сначала давали дела примитивные, без арестов, не такие, как у этой Слёзкиной. У каждого молодого следователя был наставник — более опытный товарищ, который как минимум в течение года, а иногда и в течение трёх лет, в зависимости от решения аттестационной комиссии, проверял его процессуальные решения, наблюдал, как он ведёт допрос, какие предпринимает следственные действия. И, конечно, официально контролировал работу молодого следователя прокурор района или его заместитель. Когда видели, что человек справляется, давали ему больший объём работы, более сложные дела, и только после этого могли взять в областной аппарат. Так шёл процесс профессионального роста. Сейчас эта школа порушена. И всякие там слёзкины ещё студентами и студентками, памятуя о том, что они поступили в вуз за взятку, за деньги сдавали там сессии, решают для себя: «Надо бы «отбить» те расходы, как можно быстрее». Вот такая мораль.

— Вы считаете, эта мораль сегодня характерна для нашего общества в целом?

— Несомненно. Общество развращено. Ведь в прокуратуре, правительстве, Следственном комитете РФ работают обычные люди. Мораль чиновников и правоохранителей такая же, как мораль всего общества. Когда люди узнают, что какого-то губернатора или министра арестовали, они испытывают наслаждение, радость, оттого что власть рушится. Но в народе нет ненависти к тем, кто берёт взятки. Это считается штукой допустимой и почти нормальной.

Однажды, оказавшись в кабинете одного следователя, где собрались его коллеги (человек восемь их было), я случайно стал свидетелем шокирующего обсуждения. Разговор у них ненароком зашёл о происшедшем в их ведомстве скандальном случае, когда сотрудник избил подследственного, вымогая у него деньги. Собравшиеся единодушно осудили сослуживца. «Ну это безобразие! — возмутились они. — Разве можно зубы выбивать, если тебе денег не дают?! Это должно быть делом добровольным. Если человек заинтересован в твоей помощи, ему достаточно намекнуть, он и сам выложит кругленькую сумму. Это будет этично. Ты человеку помогаешь, затрачиваешь на него своё время, а любой труд должен оплачиваться».

…И тогда я понял, что Россия летит в пропасть.

— Но, кажется, борьба с коррупцией сегодня в России объявлена чуть ли не национальным приоритетом. То одного, то другого высокопоставленного чиновника или силовика сажают…

— Точечные посадки проблему не решают. Конечно, это лучше, чем ничего. Но должна быть система мер, а также жёсткие законы. То, что было сделано по инициативе Дмитрия Медведева несколько лет назад — лишение свободы за взятку заменено штрафом, иначе как диверсией не назовёшь. В колониях таких преступников теперь почти нет. Они откупаются штрафом. При этом взыскание производится лишь по 7 процентам дел. А по остальным виновных освобождают, потому что у них нет имущества. Лихо?!

Проблема усугубляется тем, что в 2007 году прокуратура фактически утратила функции контроля и надзора за предварительным следствием. В тот год в рамках прокуратуры был создан Следственный комитет РФ, а в 2009-м он вышел оттуда. Прокуратуре оставили только полномочия реагировать на нарушения, когда само следствие уже закончено. Сегодня следователя контролирует его приятель, с которым он пил пиво, ходил в баню, знакомился с девушками. Один выбился в начальники, а другой остался подчинённым, но они сидят в соседних кабинетах и, по сути, остались теми же корешами. А прокурор — это человек совершенно из другого ведомства. Он следователей часто и по именам-то не знал и никогда с ними, кроме как по служебным делам, не пересекался.

В законе написано, что прокурор надзирает за следствием и осуществляет функцию уголовного преследования. Но тогда у него должно быть право возбуждать уголовные дела, а такого права у прокурора сегодня нет, оно только у следователя. Это же насмешка! Ныне прокурор не может возбудить уголовное дело против той же Слёзкиной, когда узнает, что она творит безобразия. Когда я был первым заместителем прокурора Москвы, мы за год десятки правоохранителей брали под стражу и по нескольку десятков дел в отношении правоохранителей направляли в суд. Теперь таких уголовных дел единицы. Что, общество стало чище? Люди умнее и лучше? Да нет, конечно.

Члены фракции КПРФ в Госдуме несколько лет назад вносили фундаментальный законопроект о расширении полномочий прокурора. Однако «единороссовское» парламентское большинство его зарубило. Я немного скорректировал тот законопроект, учёл кое-какие замечания и снова его внёс. Но правительство и на этот раз дало на него отрицательное заключение.

— Получается, что коррупцию победить нельзя?

— Можно, но для этого, повторюсь, нужна система мер. В первую очередь надо наводить порядок в юридическом образовании, которое должно быть действительно бесплатным. Ну и, конечно же, важную роль в борьбе с коррупцией имеет независимый суд. Если бы гражданин имел реальную возможность обжаловать действия того или иного органа или чиновника в суде, то ему не надо было бы никого подкупать. Всё бы решалось по справедливости, своевременно, законно и обоснованно. А в отсутствии нормального правосудия он знает, что тяжба затянется на долгие месяцы или даже годы, и вполне вероятно, что в его пользу она так и не решится. Поэтому он вынужден нести деньги. Покуда в государстве нет правосудия, ничего нормального быть не может: ни бизнеса, ни честных отношений между людьми, ни таких же отношений между гражданином и властью.

Мне случалось бывать в Финляндии и общаться с тамошними парламентариями, высокопоставленными чиновниками, крупными бизнесменами. Так вот у них в стране взяток нет. Хотя после Второй мировой войны там была страшная коррупция. Что они сделали? Выровняли уровень жизни, уменьшив разрыв между бедными и богатыми. У нас децильный коэффициент — 17, в Финляндии — 3,5. Со сверхбогатых там государство берёт 80 процентов налогов. И те считают это нормальным, потому что оставшегося им вполне достаточно и на личные нужды, и на развитие производства. Зато им не нужна «крыша» — государство их охраняет. Там хватает денег и на пенсии, и на пособия. А самое главное, что люди стали уважать своё государство и стремятся во всём ему помогать. У нас же народ ненавидит власть, понимая, что отношения с ней могут быть только денежными. Он купюрами подманивает и ублажает чиновника, как сорвавшегося с цепи хищника.