Покалеченного в армии кировчанина отказываются лечить

Про него доктора говорили, что он «растение», и никогда другим не станет. Однако сегодня, благодаря любви и заботе матери, Рома уже разговаривает, чистит картошку и даже встает на ноги, а его мозг помнит все, о чем он так хотел бы забыть. Видя это чудо, неврологи разводят руками и… отказываются его лечить, мотивируя это тем, что при заболевании парезе «такого не может быть».

19 сентября 2008 года солдата срочной службы Романа Казакова, служившего в городе Каменке Ленинградской области, пытался убить подполковник части. Его мать, Лариса Викторовна Мирошникова, провела собственное расследование и рассказала нам все, что произошло с ее сыном. 22-летний Роман сидел рядом в инвалидной коляске (ноги его еще очень слабы) и вставлял односложные ироничные комментарии. Почти каждые пять минут его били эпилептические припадки, во время которых он прижимал голову к коленям и трясся всем телом.

«Ромочка, ты чего так разволновался?» – спросила его мать, тут же пояснив, что Роман привык к одиночеству и боится новых людей, хотя очень стремится к общению с ними. Подождав, пока пройдет очередной припадок, Лариса Викторовна продолжила рассказ.

Сын Гитлера в российской армии

- Как и на почве чего это случилось? Были какие-то конфликты с начальством?

- Нет. Рома прослужил четыре месяца, и конфликтов никаких не было и не могло быть. Мой Рома стал разменной картой среди офицеров, – со скрытой болью в голосе говорит мать. – Изначально Рома служил каптерщиком (неофициальная должность помощника старшины роты; - прим. авт.), чистил одежду, потом, не знаю по какой причине, подполковник Бронников (Алексей Николаевич; - прим. авт.) переводит его в свое подразделение. А в сентябре 2008 произошло это несчастье – Рому избили и отравили угарным газом.

- Кто бил?

- Бил сам подполковник. А те ребятки, которые там с ним были, они контрактники, такие же пацаны, как и мой Роман, они так бить не могли. Им столько же лет, их принудили подписать этот контракт, по которому они служили не два, а три года, а зарплату они снимали с карточек и приносили своим командирам. Я с ними разговаривала, они говорили: нам выдадут потом деньги на дорогу домой, а так мы носим все последнее своему командиру. А Рома не стал подписывать, хотя их там всех прессовали.

– Это и стало причиной издевательств над Ромой?

– Нет, из-за этого его не стали бы убивать. Дело в том, что его комбат поссорился с его ротным, у которого Рома служил помощником. Ротный его написал на подполковника (командира батальона) рапорт, по-русски говоря, донос о том, что подполковник Бронников жестоко относится к солдатам, что он их избивает, отнимает деньги, не знаю, что еще он там написал, но рапорт этот имел место быть. Естественно, подполковник Бронников рассерчал. Как это так, какой-то ротный пишет на него какой-то сраный донос! – мать срывается на крик, полный отчаяния. – И он решил ему за это отомстить. А в это время мой Роман, как всегда, оказался в нужном месте, – с горькой иронией продолжила она. – Роман после переведения его в новую часть поехал в полевой выход. Он вызвался отремонтировать машину ротного. Она находилась в полевом лагере, в ПТСе. ПТС это такая большая машина водная, она плавает. У нее есть большой кузов, и в этом кузове находилась машина ротного. Вот там-то Рома делал эту машину злосчастную. Тогда подполковник сказал ротному: тебя вызывают в наряд, в Каменку. Он и уехал. А в это время комбат идет в эту машину. Ему уже доложили, что там находится мой сын и делает эту машину. Он издевался, он очень любит издеваться над солдатами. Если человек кричит на учении: «Мой фюрер, я сын Гитлера!», то о чем говорить?!

Он воспитывался отцом, который тоже служил в армии, они долго жили в Германии, потом он воевал в Чечне. Не знаю, это диагноз, или как… По своему складу он садист, это видно по глазам, я с ним разговаривала. Помимо прочего, этот человек был в тот момент сильно под шофе. Ребята, которые там служили в то время, потом рассказывали мне, что комбат был в «го*но». Они перед этим сбегали в местную деревню, принесли ему спиртное… и, в общем, он хорошо поиздевался над моим сыном. Он бил его трубой, бил, бил, так бил, пока не подумал, что он его убил. Он отбил ему всю левую сторону, у него перелом по типу трещины. Задета тазобедренная часть, рука, нога вывернута.

Мозг Ромы запомнил накрепко одно: он запечатлел лицо этого офицера, хотя врачи говорили, что он не будет ничего помнить. Нет, он его помнит очень хорошо. Однажды шла реклама по телевизору: показывают клинику Маршака и там много-много лиц, и среди них один человек, похожий на этого комбата. Рома мне и говорит: «Мам, вот этот человек похож на того человека, который меня убивал!».

Самое страшное, что этот человек не боялся ничего, когда его убивал. Он потом послал ребят, чтобы они затентовали работающий ПТС (то есть выделялся угарный газ; - прим. авт.). Они так затентовали его снаружи, что, как потом говорили, они даже никогда так не затентовывали перед отъездом этот ПТС.

Жизнь после смерти

- Как же Роме удалось выжить?!

- Его спас Иголкин, его земляк из Мещовска Калужская области, который видел, как комбат шел туда, где мой сын, и догадался о том, что произойдет дальше. Говорит, я услышал, что машина работает, растентовал ее и вытащил оттуда Романа, когда все ушли.

А дальше мы попали в один госпиталь, второй, третий... Сначала Рому доставили в 30-й госпиталь города Каменки. Когда его привезли туда, он вытянулся, описался, перестал дышать. То есть наступила клиническая смерть.

Врач подсоединил его к аппаратам искусственного дыхания, сердце и легкие за счет этого аппарата заработали. Врач сказал: я даю пять минут, что этот солдат будет жить. И случилось первое чудо: Роман прожил первую самую страшную ночь.

Дальше чудо продолжалось. Речь шла о том, как транспортировать Романа. Без аппарата ехать он не смог бы, потому что образовался столб гноя, двусторонняя пневмония, в общем, очень серьезные там пошли сдвиги. Изо рта шел гной, его постоянно надо было отсасывать. Рентген там (в 30-м госпитале; - прим. авт.) сделать нельзя было, но и без того врачи поняли, что у него очень серьезные повреждения. И тогда вызвали частный реанимобиль, который стоит сорок тысяч рублей, до Ленинграда. Кто это оплачивал, я не знаю, но у них часто, когда избивают там ребят, когда им почки вырезают и прочее – вызывают этот частный реанимобиль.

Мне из этой клиники позвонила не сама медсестра, которая его перевозила, а ее муж, который сказал: «знаете, вашего сына привозила моя жена, но она боится вам позвонить, а я не могу не сделать этого. Она рассказывала такие вещи… как она из этой Каменки возила по всему Питеру этих детей в таком состоянии, что просто ужас берет: либо лицо изуродовано, либо почка, либо селезенка отбиты, когда человек на грани умирания. Везут таких тяжелых ребят, что вообще, караул». Он мне рассказал еще многое.

Итак, потом он попадает в 442-й госпиталь, это в Питере (442-й окружной военный госпиталь на Суворовском проспекте; - прим. авт.). Там, как оказалось, очень плохое оборудование.

Врачи говорили о нем шепотом

- Романа сразу надо было везти в военно-полевую академию (клиника военно-полевой терапии Военно-Медицинской академии имени С.М. Кирова; - прим. авт.), потому что у него такое состояние было, представляете: и отравление угарным газом, и черепная травма, и тело все отбито. Врачи говорили о нем шепотом. Только на третий день они прислали мне телеграмму, что мой ребенок болен. Я приезжаю в 442-й госпиталь, потом мы переезжаем в академию. Нас взялся лечить доктор медицинских наук, Василюк Василий Богданович. Я приезжаю, обнаруживаю травмы у Ромы, обращаюсь к врачу, он говорит: «Травм нет. Вообще ничего нету, только угарный газ, это несчастный случай». Я говорю: «А как же травма сзади?» Он говорит: «А это он отлежал». Я смотрю на этого врача и прошу его: «Сбереги моего сына, чего бы тебе это ни стоило. Пожалуйста, только сбереги». Там видно было сразу, что нога левая была вывернута, левая сторона вся синяя.

Я провела свое расследование, я говорила с каждым, кто был причастен к моему Роману, восстановила весь его путь по минутам. После этого, по настоянию врача, я уехала домой оформлять Роме инвалидность, меня не было месяц. Когда я приехала домой, я узнаю, что девчонка, которую приводил домой Роман, беременна. И мне пришлось месяц ждать, пока родится ребенок, за это время мы также сделали ремонт в ее квартире.

Через месяц я приехала в Санкт-Петербург. Рому из академии снова переводят в 442-й госпиталь, потому что там держат только тяжелобольных офицеров, а на солдат много денег не выделяют, чтобы лечить их в таком дорогом учреждении. Это ужас что мне рассказывают. Лечебное учреждение перевозит больного с выросшими ногтями, с выросшими волосами, абсолютно обезвоженного, пролежни на всех частях тела – даже на пальцах ног и рук. Человек весь скукоженный, к нему вообще никто не подходил. Его оставили умирать на больничной койке.

Когда медбратья госпиталя начали его разрабатывать, они подошли ко мне, и говорят: «Уважаемая мамочка, подайте в суд. Так со скотом не обращаются, как обращались с вашим сыном». Мало того, его привезли с желудочным кровотечением, вызванным лекарствами. Доктор что, не видел? Он доктор медицинских наук, про желудочные кровотечения он писал: язвы, язвы, язвы… Он довел моего сына до дистрофии, кахексии, пролежней по всему телу.

С 19 сентября по 23 декабря мой Рома находился в полной блокаде. Последнее время его не поили, не кормили, не ухаживали, не лечили. Его положили умирать. А он, вместо того чтобы умереть, выжил всем назло… Я просила врачей перевезти его ближе к дому. Они долго сопротивлялись. Я сказала им: оружейный магазин находится в двухстах метрах от вашей больницы, взять травматику мне не составит труда. Либо вы отправляете моего сына и забываете о нем, либо, если что-то с ним случится, мне наплевать на все, но кого-то из вас я выберу.

Так его перевели в Смоленский госпиталь. Там сразу поместили его в барокамеру, принесли ему детское питание, и все прочее, и он сразу же пошел на поправку. Когда я его привезла туда, весь госпиталь, все врачи-женщины плакали, говорили: «Да что же это такое творится?», собирали ему деньги всей больницей. Его сфотографировали. Пролежни по всему телу, весь измученный человек был, мозг не работал. Не было достойного ухода. Не было матери.

Я спрашивала там (в Санкт-Петербургском военно-полевом госпитале - Прим.авт.): «Что вы ему даете, когда даете и сколько?» А мне говорят: «Выйди вон, кто ты такая вообще, не мешай лечению, ты не имеешь права заходить в реанимацию, я доктор наук». А теперь я не верю никаким докторам наук. Вот доктор наук превратил моего сына… я не знаю, как назвать то, кем он был, когда я его забирала оттуда. Доктор наук мне говорил: все погибло, мозг атрофировался, все, это овощ, это растение. А покажи ему сейчас моего Рому, этот доктор и не поверит глазам своим. Оказывается, нет, это просто было неправильное лечение. При отравлении угарным газом, а доктор медицинских наук прекрасно должен это знать, лечить пациента не нужно, а надо выводить газ из организма. Его сразу же надо было помещать в барокамеру, выводить газ, и он бы задвигал руками, начал говорить, и все прочее, и все было бы замечательно. Но он довел моего сына до такого состояния, что это был ужас. Это кожа и кости. Кахексия – это прижатие всех сосудов. Это почки, печень не так как надо работают. Так только в концлагерях бывало. И теперь мы три года проходим реабилитацию и исправляем то, что наделал доктор медицинских наук.

- Вы в суд подавали?

- На кого? Кому? Возьмите прокуратуру: там все связаны между собой. На них смотришь и уже понимаешь, что там делать нечего. Я приезжаю в Главную прокуратуру в Питере к начальнику Выборгского гарнизона Евгению Евтушевскому, и он при мне звонит в Каменку, и говорит: «Алексей Николаевич, тут мама пришла, что ей сказать?». А тот ему: «А что она хочет?». А я ему до этого говорила: «Ты не звони туда, он тебя спросит, а что она хочет?» И они при мне вот так разговаривают, представляешь?!

Все прокуроры там с одного гарнизона, я проверила. Один другому руку моет. Помимо того, они получают хорошие премии за то, видимо, что калечат там наших ребят. Они пойдут на принцип, но сделают все по-своему, а не по-моему. Они в этой практике сколько лет? Он мне показывает это дело, и говорит: «Сейчас зачитаю вам». Я говорю: «Читай себе, мне читать не надо. Меня ваше дело вообще не волнует. Я знаю, кто убивал моего сына, я знаю, как это было, когда было, где. По минутам могу описать. И что ты мне объясняешь сейчас, что вот, ваш сын угорел угарным газом, сам себя побил и сам себя затентовал, сам все это сделал. Ну, молодец мой сын. Замечательно. В общем, давай прекратим этот бестолковый разговор».

Беспредел страшный, там столько детей гибнет, ужас. Если, представляете, привозят в госпиталь парня, ему выворотили всю прямую кишку, два метра, осталось двадцать сантиметров – это я видела собственными глазами.

За то время, что я провела свое расследование, можно написать целую книгу об избиении солдат «отцами-командирами». За август 2008-го года – 28 случаев. Описываю наиболее зверские случаи: это отбитые почки, отбитые селезенки, бьют по шесть часов, вымогают деньги. Ставят на счетчик утром – не принес денег, долг увеличится, контрактники проносят в часть водку и наркотики. Доза стоит 300 рублей. Находясь в алкогольном и наркотическом состоянии, зверски избивают солдат. Такую жестокость вряд ли можно встретить еще где. Фельдшеры и санинструкторы скрывают травмы; таков приказ командира бригады Алибека Асланбекова. Многие солдаты просто не выдерживают и совершают попытки суицида: вешаются в части, подъездах и в госпитале, либо бегут из части. 12 июня 2008 года сбежали 5 человек. Их продают в рабство фермерам. Часто видела солдат с пробитыми головами. Когда спросила солдата Сашу Яковлева: «Где ударился головой?», он ответил: «В подвале о трубу». И так шесть солдат подряд… Говорю ему: «Саша, напиши об этом». Ответ: «Не могу, просто наврежу всем».

Если там, в этой части, убивали жен и матерей, о чем можно говорить!? Это было в начале «перестройки». Приезжала мать с золотыми сережками, с большими сумками, ее убивали в подвале. Я разговаривала с генералом-лейтенантом Ленинградского округа Н.В. Богдановским, а он мне хвалился, что принимал участие в этом деле.

Три чуда любви

– Какое дальнейшее лечение вам нужно?

– Мне нужны дельфины, у меня испуг очень сильный, они лечат, – отвечает Рома.

– Нам нужен прежде всего неврологический санаторий с дельфинарием, – добавляет мама. – Мы слышали, что есть хорошая клиника Дорофеева в Ялте, Белорусский военный госпитальный санаторий (тоже неврологический). Самый лучший для нас и самой дорогой вариант – это Подмосковье, поселок Голубое, где мы уже были два раза по 15 дней, там нам очень хорошо помогли. Первый курс оплатила некая Наталья из Москвы, на второй деньги нам собирали люди всем миром. Но, поймите, я не хочу побираться, я хочу, что бы те, кто издевался над моим сыном, понесли наказание и оплатили нам лечение полностью. Для этого нам необходим адвокат, имеющий уже опыт ведения военных дел. Если найдется такой, то мы сможем подать иск в суд, пока еще не истек срок давности этого дела.

– Рома, каково твое состояние сейчас? Руки-ноги работают?

– У меня левая рука уже отошла, правая почти работает. С утра на ноги встаю, немного постоять могу. Недавно даже картошку чистил.

– Ты сам служить захотел?

– Да, сам. Думал, пойду, отслужу – настоящим мужиком буду, а потом и поступать учиться можно. Сейчас думаю – дурак, лучше бы учиться пошел.

– Сынишка навещает?

– Ну да. Ему скоро три года будет, Андрюха зовут, с матерью живет.

– А друзья у тебя есть?

– Сейчас нет. Все забыли.

– У нас в принципе все замечательно, – разбавляет Ромину грусть Лариса Викторовна. – Мой сын жив и идет на поправку – это чудо. Второе чудо это мой внук, третье – замечательная невестка. Так что у нас все хорошо, были бы все живы.

Екатерина Иванькова, Городской сайт Кирова

Примечание:

Ленинградский военный округ был упразднен в 2011 году после слияния с Московским. Новый округ получил наименование Западного.

А 9 января 2011 года Дмитрий Медведев Указом Президента РФ освободил от должности командующего войсками Ленинградского военного округа генерала-лейтенанта Николая Богдановского, и назначил его заместителем главнокомандующего Сухопутными войсками - начальником Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск.

И другие материалы по теме:

• Начальник Выборгского гарнизона привлечен к уголовной ответственности (СеверИнфо)
• По фактам неуставных отношений в воинской части в Ленинградской области возбуждены уголовные дела (Интерфакс)